Евгений Афнагель: Мы вернемся в Беларусь, и мы вернем Беларусь в Европу

• 22.09.2025, 22:55

Мы проходим тот же путь, который в свое время прошли Польша, Чехия, страны Балтии, вся Восточная Европа.

Издание «Солидарность» побеседовало с активистом о первых эмоциях после освобождения, человечности за решеткой и о том, почему сейчас хочется улыбаться. А также — как изменились белорусы, чего боится режим и когда Беларусь станет свободной.

Координатору «Европейской Беларуси», одному из основателей движения «Зубр» Евгению Афнагель после событий 2010 года пришлось несколько лет провести в эмиграции. Он вспоминает, как гулял по Вильнюcу с большим маламутом, которого прохожие то в шутку, то всерьёз называли «волком» (а один из символов Вильнюса — как раз волк).

Сегодня Евгений снова в Вильнюсе, но обстоятельства совсем другие. Почти пять лет он провёл в заключении, а на днях был принудительно депортирован из страны вместе с ещё 50 политзаключёнными. У него отобрали паспорт и возможность вернуться, но не смогли отобрать ни фирменную улыбку, ни внутреннюю силу, ни веру в белорусов и лучшее будущее Беларуси.

— Нужно называть вещи своими именами: это не просто депортация, не просто конфискация паспорта — это попытка лишить гражданства, — оценивает Евгений «гуманистический» шаг режима. — Но Родины они лишить не могут: Беларусь — она в сердце, она в душе. Мы будем бороться и за возвращение на Родину — не дождутся!

«Ощутить вашу поддержку и солидарность — это самое крутое и классное»

— Как вы себя чувствуете? Удалось хотя бы выспаться?

— К счастью, пока не удалось. Почему «к счастью» — потому что очень много людей, встреч, разговоров с друзьями, родными. И это круто. Но всё ещё впереди, время есть. Да и в тюрьме выспался — к сожалению, возможности для этого там было больше.

Первые эмоции — огромная радость от того, что вижу и слышу жену, маму, близких, друзей, белорусов. Вижу невероятную солидарность и поддержку. И, конечно, ещё одно чувство — большая благодарность.

— Почти пять лет вы провели за решёткой (активиста задержали в сентябре 2020 года, «правосудие» Лукашенко приговорило его к 7 годам колонии, затем тюрьмы строгого режима). Сейчас вы на свободе всего несколько дней. Насколько сильный контраст? Как изменились белорусы?

— Знаете, нас везли из СИЗО КГБ к границе уже «вежливо», без мешков на голове, и немного удалось увидеть Минск. Город сильно изменился, стал подавленным. Утро, вроде бы, все идут на работу, должно быть много людей на проспекте — но нет, улицы почти пустые.

Что касается изменений в белорусах — я увидел их ещё в 2020 году. Стало ясно: у страны точно есть будущее, у нации есть стержень, есть лидеры, есть сила, которая позволит идти вперёд, сметать все преграды и добиваться своего — всем нам.

Сейчас это настроение где-то скрыто, потому что страна живёт под оккупацией, в гораздо более жесткой диктатуре, чем тогда. Но причина проста: власти боятся этой силы, новой энергии, которая накапливалась десятилетиями и проявила себя в 2020 году. И она никуда не исчезла.

— У многих освобождённых тяжёлое состояние здоровья. У вас, насколько известно, тоже испортилось зрение в тюрьме?

— Да, зрение ухудшилось, но в целом, на мой взгляд, всё в порядке. Жаловаться особенно не на что. Опять же — не дождутся. Постепенно, надеюсь, восстановлюсь.

Тем более, каждый белорус, приехав в Вильнюс, буквально за пару дней находит источники для восстановления сил — здесь особая энергетика, от Калиновского до создателей БНР, борцов за независимость в разные времена. Этой энергией подпитываешься и укрепляешься.

— Есть ли у вас в Вильнюсе личное место силы?

— Наверное, скажу банальность: это старая Вильня, где много белорусских мест. Мы гуляли с друзьями у Острой брамы, у башни Гедимина, рядом с гимназией, где училась Наталья Арсеньева — везде есть места, связанные с нашей общей историей, борьбой за независимость Литвы и Беларуси.

Кстати, пользуясь моментом, хочу поблагодарить Литву за гостеприимство и за принципиальную позицию в отношении Беларуси. Они адекватно оценивают ситуацию и принимают соответствующие меры.

— Наш коллега Павел Мажейко рассказывал, что мечтал на свободе съесть кусок пиццы. Была ли у вас такая мечта?

— Таких мечтаний, вроде «выпить кофе» или «поесть пиццы», не было. Был скорее прогноз, который сбылся. Уже в середине лета появилось ощущение, что нас могут выслать, и было понимание, что первый город, который я увижу, — это Вильнюс. Так и вышло.

Для меня главное — люди, которые боролись за нас, пока мы сидели. Родные, близкие, друзья. Именно с ними хотелось увидеться — и это сбылось. Увидел друзей из «Европейской Беларуси», журналистов, которые писали про нас (большое спасибо — мы даже за решёткой через разные источники знали об этом).

Увидеть, как вас много, почувствовать ваш настрой и солидарность — это самое крутое и важное.

«Режим понимает: против него — целый мир. И это их пугает»

За пять лет Евгений прошёл через СИЗО, ПК в Новополоцке и тюрьму в Могилёве, ШИЗО, ПКТ, его лишали свиданий, звонков, ограничивали «передачи» — полный набор для политзаключённого. Но вспоминая условия, он провёл параллели с мировыми событиями и сделал вывод:

— Усиливается давление с Запада, усиливаются акции солидарности, вводятся санкции — в долгосрочной перспективе это на пользу. Что бы ни говорили власти, как бы ни изображали, что это наоборот, как бы ни манипулировали — но когда за тебя борются, режим понимает: ты не один, против него — не десять и не сто человек, а целый мир. И это их пугает.

Он вспоминает, как маскировщики быстро выпрыгнули из автобуса на границе — «мало ли что случится, вдруг кто-то шагнёт на территорию ЕС», — иронизирует он.

То же касается писем солидарности. Пусть они не доходят — но об их количестве знают оперативники, цензоры, начальство. И тогда сложно убедить заключённого, что о нём забыли.

— Они ведь не дураки — от рядового милиционера до начальника — все задумываются о будущем. Читают, размышляют, что их может ждать. Реагируют, стараются подстелить соломки. Тогда нам легче.

Были и случаи человеческого отношения. Некоторые сотрудники могли пожать руку, извиниться — а то и сказать «Жыве Беларусь!».

Один политзаключённый как-то попросил написать ему стихи «Погони» Богдановича. Контролёр заметил... Мы подумали: всё, рапорт, ШИЗО. А он... прочитал и передал лист тому парню.

Где-то это — из страха, где-то — от простых человеческих эмоций. Но важно, что это есть — даже за решёткой.

— Помните, как узнали о начале войны в Украине? Как это повлияло на настроение в тюрьме?

— Когда началась война, я сидел в ШИЗО и готовился к крытой тюрьме. Новости принёс один из новичков. Но в целом всё было понятно и раньше: мы видели инфоподготовку, учения, заявления, мол, «мы не готовимся к войне».

Был такой момент. Один охранник в Новополоцке — ярый путинец, на мой вопрос, что происходит, ответил: мол, всё нормально, «наши наступают, скоро Киев возьмём».

Через два года — снова я в ПКТ, тот же охранник. Спрашиваю: ну как дела? Отвечает: «Нормально, наступаем, скоро возьмём Одессу». Я удивился: «Так вы же два года назад говорили про Киев?» Он задумался и выдал: «Ай, отстань, всё будет хорошо».

— Вы встречали в заключении свои дни рождения. Хоть немного удавалось почувствовать праздник?

— Мы сами его создавали. Конечно, отмечали день рождения, Новый год, но и национальные праздники: День Воли, 27 июля, День белорусской военной славы.

Может, «отмечали» — громко сказано. Но просто посидеть, попить чаю, рассказать другим заключённым, что это за день — это уже создаёт атмосферу праздника. Всё зависит от людей. И кажется, у нас получалось.

«Беларусь будет свободной, независимой и европейской»

Самым тяжёлым в неволе для Евгения стали вести о смерти близких: умер отец, родители жены — проститься не удалось…

А вот общение с родными — письма, звонки — придавали сил:

— Каждое письмо от жены или мамы, разговор с ними, хорошие новости — это было маленькое празднество.

Кажется, весь этот позитив собеседник пронёс через все 5 лет. Он улыбается, шутит, что нужно снова отращивать бороду — иначе знакомые не узнают. Ждёт встречи с родными. Привыкает к ChatGPT и голосовым в Telegram (хотя исчезновение Skype стало шоком).

Но главное: активист настроен продолжать борьбу за свободную и демократическую Беларусь.

— После 2010 года у вас уже был опыт эмиграции, но сейчас всё иначе. Какие чувства? Есть ли надежда на лучшее?

— После 2020 года это не надежда — это уверенность. Я знаю, что всё будет хорошо.

Мы проходим тот же путь, что прошли Польша, Чехия, страны Балтии, вся Восточная Европа. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но формула работает — и в итоге приводит к свободе.

Поэтому у меня не надежды, а знание. Я знаю: Беларусь будет свободной, независимой, европейской страной в составе ЕС (а сейчас, думаю, очевидно, что и в НАТО).

Насколько быстро — зависит от нас. Но я знаю, что у нас получится: Мы вернёмся в Беларусь. И мы вернём Беларусь в Европу.